с любовью и всяческой мерзостью
Пересмотрела "Иваново детство". Поняла (кажется?) на вербальном уровне, чем фильм этот совсем не похож на прочие советские фильмы о войне.
Там нет отца. Он был пограничником - вроде как, его убили - вроде как; больше нам не говорят ничего. Ни разу он не возникает в мечтах и воспоминаниях Ивана; там место лишь матери и сестре.
Это ведь очень глубоко, если продолжить смысловую цепочку со словом "отец". Защита, Государство, Бог. Мир, в котором его нет, раскалывается, обращается безумием войны, и тут уже ничего не повернёшь вспять. Почему Иван так злится всякий раз, когда его собираются отправить в тыл (злится, не поясняя: "да что вы мне, отец, что ли?") - он может сказать лишь, что сам решил занять место отца. Защищать мать. Да, она умерла - мы все об этом знаем - но остановиться он всё равно не может. Самое поразительное, что взрослые солдаты, каждый из которых Ивана любит и хочет защитить, побеждают будто бы за его счет.
Нет никакой опоры. Не получается романа у Маши и Холина, умирает первым Катасонов, который, может быть, и стал бы Ивану отцом. Всё нарушилось, всё сошло с основ, и никто уже не защитит.
Цитируя статью, чьего автора я благополучно забыла записать: "...но в творчестве самого Тарковского вынесенное из детства переживание уязвимости и незащищенности мира оказалось некой константой. Оно было, вероятно, подсознательной основой его сурового, мучительного мессианства, которому очень близка идея жертвы и почти совсем не свойственно радостное ощущение единства с Отцом (без чего, собственно, немыслимо христианство).
(с) Buddy7Glass
Там нет отца. Он был пограничником - вроде как, его убили - вроде как; больше нам не говорят ничего. Ни разу он не возникает в мечтах и воспоминаниях Ивана; там место лишь матери и сестре.
Это ведь очень глубоко, если продолжить смысловую цепочку со словом "отец". Защита, Государство, Бог. Мир, в котором его нет, раскалывается, обращается безумием войны, и тут уже ничего не повернёшь вспять. Почему Иван так злится всякий раз, когда его собираются отправить в тыл (злится, не поясняя: "да что вы мне, отец, что ли?") - он может сказать лишь, что сам решил занять место отца. Защищать мать. Да, она умерла - мы все об этом знаем - но остановиться он всё равно не может. Самое поразительное, что взрослые солдаты, каждый из которых Ивана любит и хочет защитить, побеждают будто бы за его счет.
Нет никакой опоры. Не получается романа у Маши и Холина, умирает первым Катасонов, который, может быть, и стал бы Ивану отцом. Всё нарушилось, всё сошло с основ, и никто уже не защитит.
Цитируя статью, чьего автора я благополучно забыла записать: "...но в творчестве самого Тарковского вынесенное из детства переживание уязвимости и незащищенности мира оказалось некой константой. Оно было, вероятно, подсознательной основой его сурового, мучительного мессианства, которому очень близка идея жертвы и почти совсем не свойственно радостное ощущение единства с Отцом (без чего, собственно, немыслимо христианство).
(с) Buddy7Glass