с любовью и всяческой мерзостью
Я всё вспоминаю сегодня экранизацию Кончаловским "Дяди Вани", и спектакль Ефремова, спустя десять лет.
Во втором у Смоктуновского (играл он Войницкого в обеих вариантах, если кто забыл) был такой жест... я довольно долгое время не могла понять, как к нему относится.
В фильме он приходит с розами к Елене Андреевне, и испуганно вжимается в дверь, увидев, как ту целует Астров. Тихий, неловкий, матовый момент.
А в спектакле было так: розы, не в пример киношным, были какие-то растрёпанные, огромные, да к тому же в ведре. И, когда всё уже было решено, Войницкий протягивал их Елене таким резким, до боли зубовной патетичным жестом, - как иные отдают честь. Один из эпизодов, когда хочется зажмуриться, и бормотать "дурак, дурак..." то ли в смущении, то ли в жалости.
И вот я думаю, откуда это у него. Увидел в третьесортном спектакле? Прочёл в романе? Журналисты решили уверить доверчивых провинциалов, что именно так объясняются в любви?
Такая искренность, и такая пошлость.
А может, это специально: ведь сам поступок - в финале мизансцены, где двое из троих спешат спрятать лица - мог служить для того именно, чтобы поставить точку в происходящем. Примириться с "пошляческой философией" Астрова, попробовать сыграть, как он, провалиться наверняка, и уйти.
Надо пересмотреть. Скучаю страшно по Смоктуновскому персонально, и его монологу, который начинается с нервно-вкрадчиво-тихого "Постой... Мне кажется, что мне изменяет мой слух. Повтори, что ты сказал".
Это монолог. О.
Во втором у Смоктуновского (играл он Войницкого в обеих вариантах, если кто забыл) был такой жест... я довольно долгое время не могла понять, как к нему относится.
В фильме он приходит с розами к Елене Андреевне, и испуганно вжимается в дверь, увидев, как ту целует Астров. Тихий, неловкий, матовый момент.
А в спектакле было так: розы, не в пример киношным, были какие-то растрёпанные, огромные, да к тому же в ведре. И, когда всё уже было решено, Войницкий протягивал их Елене таким резким, до боли зубовной патетичным жестом, - как иные отдают честь. Один из эпизодов, когда хочется зажмуриться, и бормотать "дурак, дурак..." то ли в смущении, то ли в жалости.
И вот я думаю, откуда это у него. Увидел в третьесортном спектакле? Прочёл в романе? Журналисты решили уверить доверчивых провинциалов, что именно так объясняются в любви?
Такая искренность, и такая пошлость.
А может, это специально: ведь сам поступок - в финале мизансцены, где двое из троих спешат спрятать лица - мог служить для того именно, чтобы поставить точку в происходящем. Примириться с "пошляческой философией" Астрова, попробовать сыграть, как он, провалиться наверняка, и уйти.
Надо пересмотреть. Скучаю страшно по Смоктуновскому персонально, и его монологу, который начинается с нервно-вкрадчиво-тихого "Постой... Мне кажется, что мне изменяет мой слух. Повтори, что ты сказал".
Это монолог. О.