с любовью и всяческой мерзостью
Если думать долго и настойчиво, или по щелчку пальцев, то ведь - именно Девятый, судя по всему, принимал непосредственное участие в гибели Галлифрея. Стоит ли вообще удивляться тогда его жесткости и заносчивости?.. Это монолог с самой собой, не трудитесь отвечать.
Поразительно, что позже он переродился в личность настолько жизнерадостную, как Десятый. Я сказала бы только, что жизнерадостность у него на грани фола, весь последний сезон; что-то вроде огня, пылающего тем отчаянней, чем ближе буря. И он погас, конечно. Потому что всё вернулось на круг своя: фатум не обогнать, любимые - уходят, забывают, умирают, а враги остаются. Злость Одиннадцатого, когда он встретил "дружелюбного" Далека, вполне обоснована: это выглядело худшей насмешкой из возможных, когда именно тот, кто вернул его во всё тот же пепел, проскрипел "would you care for some tea?"
Я не люблю Десятого. Сложно это объяснить, но именно в его сезонах - ворох мелочей, которые цепляются за память, и жужжат, жужжат на ухо единственным словом. Phony. Пафосный сверх меры "Вояж Проклятых", где даже Д. морщится, говоря, что из Доктора делают какого-то Джеймса Бонда. "Бойся Её", где "кто же теперь возьмёт его за руку?" кажется отголоском "Невозможной Планеты", но - слишком вторичным, и я не понимаю, черт побери, зачем Доктору светить собственную физиономию на экранах всего мира, когда он бежит с олимпийским факелом. И "я не хочу уходить". И много чего ещё.
Слишком яркий. Доктор-в-моей-голове вечно хранит в себе частицу мальчишки, предпочитавшего романтическим подвигам дизайн новой отвёртки. Он всегда был эгоистичен, эгоцентричен и доверху полон специфическим юмором пополам с россыпью мармеладок, но во всем этом - всегда, во всех прочих регенерациях, которые я знаю, - был момент, когда Доктор делал шаг в сторону, становясь матовым. От глянца слишком быстро устают глаза.
Вряд ли я ещё когда-либо повторю только что сказанное, в других выражениях. Но сказать хотя бы раз стоило.
Поразительно, что позже он переродился в личность настолько жизнерадостную, как Десятый. Я сказала бы только, что жизнерадостность у него на грани фола, весь последний сезон; что-то вроде огня, пылающего тем отчаянней, чем ближе буря. И он погас, конечно. Потому что всё вернулось на круг своя: фатум не обогнать, любимые - уходят, забывают, умирают, а враги остаются. Злость Одиннадцатого, когда он встретил "дружелюбного" Далека, вполне обоснована: это выглядело худшей насмешкой из возможных, когда именно тот, кто вернул его во всё тот же пепел, проскрипел "would you care for some tea?"
Я не люблю Десятого. Сложно это объяснить, но именно в его сезонах - ворох мелочей, которые цепляются за память, и жужжат, жужжат на ухо единственным словом. Phony. Пафосный сверх меры "Вояж Проклятых", где даже Д. морщится, говоря, что из Доктора делают какого-то Джеймса Бонда. "Бойся Её", где "кто же теперь возьмёт его за руку?" кажется отголоском "Невозможной Планеты", но - слишком вторичным, и я не понимаю, черт побери, зачем Доктору светить собственную физиономию на экранах всего мира, когда он бежит с олимпийским факелом. И "я не хочу уходить". И много чего ещё.
Слишком яркий. Доктор-в-моей-голове вечно хранит в себе частицу мальчишки, предпочитавшего романтическим подвигам дизайн новой отвёртки. Он всегда был эгоистичен, эгоцентричен и доверху полон специфическим юмором пополам с россыпью мармеладок, но во всем этом - всегда, во всех прочих регенерациях, которые я знаю, - был момент, когда Доктор делал шаг в сторону, становясь матовым. От глянца слишком быстро устают глаза.
Вряд ли я ещё когда-либо повторю только что сказанное, в других выражениях. Но сказать хотя бы раз стоило.