с любовью и всяческой мерзостью
I don't even know what to say. Как так получилось, что из этого мюзикла сделали мелодраму?
Вообще, посмотреть эту версию - она японская, несложно догадаться - стоит хотя бы из интереса. Исключительно женщины в труппе, другая ментальность, другие смысловые акценты. Повторяется моя история с венграми: пол года ходить кругами, а посмотрев, понять внезапно, что, в общем, даже нравится.
Странно всё это. Дер Тода стало раза в три больше - он практически в каждой сцене, то инкогнито, то открыто. Поёт не очень, зато выглядит затмевающе всё и всех: сколько раз он наряды менял?, нужно посчитать когда-нибудь.
Рудольфа тоже больше; верней, несчастного детства-юности Рудольфа, которого родители замечали исключительно по случаю.
Больше диалогов. А в остальном...
Я примерно к середине поняла, что со всем этим не так, - скользкое предложение, я имею ввиду: что делает происходящее мелодрамой, а не драмой, как в оригинале. Не то, чтобы это был конкретный ответ, но - я не чувствую здесь той обречённости, предрешённости, как в немецкоязычных постановках. Того самого: "Wir sind die Letzten einer Welt, die stets an ihren Selbstmord denkt".
Я привыкла воспринимать происходящее, как донельзя субъективные, искривлённые воспоминания Луккени, - воспоминания того, что он сам до конца понять не может; а здесь просто история девочки, неосмотрительно привязавшей к себе Чудовище, вынужденной расплачиваться за этот свой поступок всю жизнь.
Не знаю. Мне всегда очень ценным в дер Тоде казалась его нечеловечность, что-то совершенно загранное для понимания, страшное и завораживающее одновременно. Японская Смерть с крыльями и мечом - это не не-человек, это что-то вроде демона, или Чудовища, но любая из этих ипостасей бледней первоначальной.
В сущности, у Рудольфа с матерью одинаковые истории: они оба попросили остаться вот этого, в длинном белом парике, и он остался.
Луккени. Он очень яркий здесь, но какой-то... не злой. Я не чувствую его отвращения к Элизабет, он даже не против подсобить ей при знакомстве с молодым императором, - если на то будет воля Его Величества. Всё же, грустно оттого, что здесь их взаимоотношения с Дер Тодом стали на окончательно определённый уровень "слуга - господин". Теряется главный смысл линии анархиста: нет того, что связывало бы его с булгаковскими Понтием Пилатом и Фридой одновременно. Он не страдает, он рад служить вновь и вновь. Жаль.
В остальном... Франц-Иосиф понравился. Привычка Дер Тода каждый раз вылазить из шкафа - своеобразно, у здешней Смерти очень красивые руки. Алый кринолин (на самом деле, я не знаю, кринолин ли это, но какая разница) Элизабет на свадьбе = О_о София кажется скорей истеричной свекровью, чем "единственным мужиком во всей Австрийской Империи" (или как там её характеризовал Луккени). "Последний Танец" и "Тени" очень яркие, не смотря на все мои претензии к.
Возможно, они восприняли фразу "Die Liebe. Un grande amore!" слишком буквально. Возможно, я слишком многого требую. Так или иначе, каждый остаётся при своём. Пора выдохнуть, и идти пересматривать канон.
Вообще, посмотреть эту версию - она японская, несложно догадаться - стоит хотя бы из интереса. Исключительно женщины в труппе, другая ментальность, другие смысловые акценты. Повторяется моя история с венграми: пол года ходить кругами, а посмотрев, понять внезапно, что, в общем, даже нравится.
Странно всё это. Дер Тода стало раза в три больше - он практически в каждой сцене, то инкогнито, то открыто. Поёт не очень, зато выглядит затмевающе всё и всех: сколько раз он наряды менял?, нужно посчитать когда-нибудь.
Рудольфа тоже больше; верней, несчастного детства-юности Рудольфа, которого родители замечали исключительно по случаю.
Больше диалогов. А в остальном...
Я примерно к середине поняла, что со всем этим не так, - скользкое предложение, я имею ввиду: что делает происходящее мелодрамой, а не драмой, как в оригинале. Не то, чтобы это был конкретный ответ, но - я не чувствую здесь той обречённости, предрешённости, как в немецкоязычных постановках. Того самого: "Wir sind die Letzten einer Welt, die stets an ihren Selbstmord denkt".
Я привыкла воспринимать происходящее, как донельзя субъективные, искривлённые воспоминания Луккени, - воспоминания того, что он сам до конца понять не может; а здесь просто история девочки, неосмотрительно привязавшей к себе Чудовище, вынужденной расплачиваться за этот свой поступок всю жизнь.
Не знаю. Мне всегда очень ценным в дер Тоде казалась его нечеловечность, что-то совершенно загранное для понимания, страшное и завораживающее одновременно. Японская Смерть с крыльями и мечом - это не не-человек, это что-то вроде демона, или Чудовища, но любая из этих ипостасей бледней первоначальной.
В сущности, у Рудольфа с матерью одинаковые истории: они оба попросили остаться вот этого, в длинном белом парике, и он остался.
Луккени. Он очень яркий здесь, но какой-то... не злой. Я не чувствую его отвращения к Элизабет, он даже не против подсобить ей при знакомстве с молодым императором, - если на то будет воля Его Величества. Всё же, грустно оттого, что здесь их взаимоотношения с Дер Тодом стали на окончательно определённый уровень "слуга - господин". Теряется главный смысл линии анархиста: нет того, что связывало бы его с булгаковскими Понтием Пилатом и Фридой одновременно. Он не страдает, он рад служить вновь и вновь. Жаль.
В остальном... Франц-Иосиф понравился. Привычка Дер Тода каждый раз вылазить из шкафа - своеобразно, у здешней Смерти очень красивые руки. Алый кринолин (на самом деле, я не знаю, кринолин ли это, но какая разница) Элизабет на свадьбе = О_о София кажется скорей истеричной свекровью, чем "единственным мужиком во всей Австрийской Империи" (или как там её характеризовал Луккени). "Последний Танец" и "Тени" очень яркие, не смотря на все мои претензии к.
Возможно, они восприняли фразу "Die Liebe. Un grande amore!" слишком буквально. Возможно, я слишком многого требую. Так или иначе, каждый остаётся при своём. Пора выдохнуть, и идти пересматривать канон.
Собственно, начиная со сцены их первой встречи намек на то, что все пойдет по-другому.
Кстати, хотела спросить: как они переделали сцену первых "Теней"? Так и не поняла, почему Тод обращался к венграм, а не Элизабет. Сцены смерти первого ребёнка вообще не было?
Я, если честно, уже и не помню. Японских Элизабетов тоже несколько?
Светиэль не было. Они расширили предыдущую сцену, с венгерским восстанием, если я правильно поняла, и закольцевали это на Рудольфа тем, что в первых Тенях Смерть забирает у повстанцев пистолет, от которого потом Рудольф и погибает.
Таэлле , аа. Теперь ясно, спасибо.
T a n i k a , мне пока не с кем сравнивать, так что даже не знаю :/
На самом деле, не знаю, полезен ли чем-нибудь этот просмотр. Вчера пол ночи пересматривала оригинальную версию, пытаясь восстановить... гм, душевное равновесие.
Тодикислуги его, прямо как-то... не знаю. Зачем им это?А вот дальше у меня вообще непонятно что в мыслях начинается. Сделано профессионально, они хорошо играют, смотреть интересно - это да. Но атмосферы нет вообще.