с любовью и всяческой мерзостью
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
с любовью и всяческой мерзостью
А сегодня мы, как я и писала несколькими постами ниже, монтировали.
Долго монтировали. В общей сумме, примерно три часа.
Сначала мучились с Премьерой (Premiera.Pro), потом хватались за голову, так как видео нам оцифровали только наполовину, и - очень сложно подобрать из трех оцифрованных сюжетов видеоряд на шесть. Хохотали до слез, потому что, когда в аудио идет "група "...", ліричний Олександр та дівоче тріо з піснею "Let it go" ", а видеоряд показывает на все перечисленное исключительно "ліричного Олександра", выглядит это... аа, до сих пор смешно
Еще до этого - приезжал журналист NPR (National Public Radio) Чарльз Дэниэл.
Что бы там не говорили, а мистер Дэнил прекрасно знает свое дело. На встречах подобного рода, когда аудитория забита битком, и все ожидают чего-то из класса "amazing", - нет ничего хуже, чем скучный гость. Будь он хоть трижды заслуженный и знаменитый - мало кто, даже из вежливости, надолго выдержит что-то там мямлящего в микрофон незнакомца.
Так вот, примерно на десятой минуте меня начала раздражать переводчик, - она и мешала, и значительно упрощала произносимое Дэниэлом. Еще через пять минут я вдруг поняла, что переводчик мне не нужен вообще, - даже с моим английским, который, что бы я там ни говорила, далек от совершенства. И чуть позже поняла, почему.
Он говорил короткими, очень лаконичными фразами. В очень хорошем темпе. С очень хорошей дикцией. Да, в общем, он и не говорил даже, - вещал. Профессионалы в студии, сэр.
Хотела бы я когда-нибудь так говорить. И еще хотела бы, чтобы у нас тоже - хоть когда-нибудь - появилось аналогичное американскому Общественное Радио, а вместе с ним и Телевидение. Потому что примеров более независимых СМИ нет в принципе.
Но пока у меня проблемы с мягкими согласными, огромный завал в университете и политические баталии на совсем_не_общественном_ТВ.
Ну. Ведь мечтать никто не запрещал.
Долго монтировали. В общей сумме, примерно три часа.
Сначала мучились с Премьерой (Premiera.Pro), потом хватались за голову, так как видео нам оцифровали только наполовину, и - очень сложно подобрать из трех оцифрованных сюжетов видеоряд на шесть. Хохотали до слез, потому что, когда в аудио идет "група "...", ліричний Олександр та дівоче тріо з піснею "Let it go" ", а видеоряд показывает на все перечисленное исключительно "ліричного Олександра", выглядит это... аа, до сих пор смешно
Еще до этого - приезжал журналист NPR (National Public Radio) Чарльз Дэниэл.
Что бы там не говорили, а мистер Дэнил прекрасно знает свое дело. На встречах подобного рода, когда аудитория забита битком, и все ожидают чего-то из класса "amazing", - нет ничего хуже, чем скучный гость. Будь он хоть трижды заслуженный и знаменитый - мало кто, даже из вежливости, надолго выдержит что-то там мямлящего в микрофон незнакомца.
Так вот, примерно на десятой минуте меня начала раздражать переводчик, - она и мешала, и значительно упрощала произносимое Дэниэлом. Еще через пять минут я вдруг поняла, что переводчик мне не нужен вообще, - даже с моим английским, который, что бы я там ни говорила, далек от совершенства. И чуть позже поняла, почему.
Он говорил короткими, очень лаконичными фразами. В очень хорошем темпе. С очень хорошей дикцией. Да, в общем, он и не говорил даже, - вещал. Профессионалы в студии, сэр.
Хотела бы я когда-нибудь так говорить. И еще хотела бы, чтобы у нас тоже - хоть когда-нибудь - появилось аналогичное американскому Общественное Радио, а вместе с ним и Телевидение. Потому что примеров более независимых СМИ нет в принципе.
Но пока у меня проблемы с мягкими согласными, огромный завал в университете и политические баталии на совсем_не_общественном_ТВ.
Ну. Ведь мечтать никто не запрещал.
вторник, 01 декабря 2009
с любовью и всяческой мерзостью
с любовью и всяческой мерзостью
Мы монтируем. Завтра. Мы. Наконец-то.
С некоторой натяжкой, - мне уже не слишком-то и верится, что эту практику можно закончить. Да и не хочется заканчивать, - если без натяжки, но сиюминутно.
Еще - пора бы запомнить, как вредно пересматривать всякие там "фильмы детства", но в моем случае об этом уже поздно говорить.
Дэвид Боуи оккупировал весь плейлист вот уже дня три, как, и я искренне продолжаю считать это (можно добавить местоимение м.р., ед. ч.) прекрасным.
А от приведенной (но не переведенной, т.к. мне не хочется больше ее трогать) цитаты хочется что-нибудь сломать. Карандаш, например.
Стоит думать - потому, что я очень люблю писать контрольные по физ. воспитанию.
Цитата
И ведь все грустно. На удивление. Потому что:
-Вот здорово! Посмотри на нас! Мы стали идеальным несоответствием мечт друг друга.
Мы действительно стали.
С некоторой натяжкой, - мне уже не слишком-то и верится, что эту практику можно закончить. Да и не хочется заканчивать, - если без натяжки, но сиюминутно.
Еще - пора бы запомнить, как вредно пересматривать всякие там "фильмы детства", но в моем случае об этом уже поздно говорить.
Дэвид Боуи оккупировал весь плейлист вот уже дня три, как, и я искренне продолжаю считать это (можно добавить местоимение м.р., ед. ч.) прекрасным.
А от приведенной (но не переведенной, т.к. мне не хочется больше ее трогать) цитаты хочется что-нибудь сломать. Карандаш, например.
Стоит думать - потому, что я очень люблю писать контрольные по физ. воспитанию.
Цитата
И ведь все грустно. На удивление. Потому что:
-Вот здорово! Посмотри на нас! Мы стали идеальным несоответствием мечт друг друга.
Мы действительно стали.
с любовью и всяческой мерзостью
с любовью и всяческой мерзостью
понедельник, 30 ноября 2009
с любовью и всяческой мерзостью
По случаю того, что у нас это вчера и сегодня крутят по ICTV, я все-таки посмотрела вторую часть "Обитаемого Острова".
И мне понравилось.
Т. к. я сейчас несколько примята увиденным, напишу много короче, чем того желает мой восхищенный всякой там операторской работой мозг.
Отголосок "Трудно быть богом" очень заметен. Я не слишком знакома с творчеством Стругацких, вполне возможно, это их основной конфликт (Странник почти слово в слово повторяет Антона). И, несмотря на разочарование в том рассказе, здесь он (конфликт) цепляет. Это что-то из "подкожного", - что-то, чего из себя не_изжить. Видите? Я уже становлюсь ужасно косноязычной.
А еще я вспомнила, что очень боюсь радиации. И техногенных катастроф.
Больше многого. Вообще.
И мне понравилось.
Т. к. я сейчас несколько примята увиденным, напишу много короче, чем того желает мой восхищенный всякой там операторской работой мозг.
Отголосок "Трудно быть богом" очень заметен. Я не слишком знакома с творчеством Стругацких, вполне возможно, это их основной конфликт (Странник почти слово в слово повторяет Антона). И, несмотря на разочарование в том рассказе, здесь он (конфликт) цепляет. Это что-то из "подкожного", - что-то, чего из себя не_изжить. Видите? Я уже становлюсь ужасно косноязычной.
А еще я вспомнила, что очень боюсь радиации. И техногенных катастроф.
Больше многого. Вообще.
воскресенье, 29 ноября 2009
с любовью и всяческой мерзостью
Диетические хлебцы из особого отдела супермаркета (там еще продают фруктозу и прочие прелести) - прекрасный ужин во всех отношениях. Ощущение, будто грызешь чистую, - как любят писать в научной фантастике, - биомассу. Пора завязывать с экспериментами. Да, пора.
И, на будущее: перестать читать обсуждения в социальных сетях.
К черту, к черту. Тут уж действительно - себе дороже.
И, на будущее: перестать читать обсуждения в социальных сетях.
К черту, к черту. Тут уж действительно - себе дороже.
с любовью и всяческой мерзостью
И - да-да-да! У нашего театра наконец появился собственный сайт.
Выуживаю фотографии для семейного архива.
Настроение_улучшилось (с)
Выуживаю фотографии для семейного архива.
Настроение_улучшилось (с)
с любовью и всяческой мерзостью
...и сегодня этому блогу исполняется ровно год.
Потому, дорогие мои читатели! Добрую половину из вас я знаю вдвое хуже, чем следует, а худую половину люблю вдвое меньше, чем надо бы, - как говорил один небезызвестный "доброй половине вас" хоббит.
Уже сам факт наличия у меня на столе десятка конвертов о чем-то говорит (а кому не говорит, обращайтесь сюда ).
Я боюсь думать, до чего в следующем году разрастутся нынешние 46 страниц, но - разговор не о том.
365 дней! It's killing me.
Cпасибо, Эль. Если ты это когда-нибудь прочтешь.
Потому, дорогие мои читатели! Добрую половину из вас я знаю вдвое хуже, чем следует, а худую половину люблю вдвое меньше, чем надо бы, - как говорил один небезызвестный "доброй половине вас" хоббит.
Уже сам факт наличия у меня на столе десятка конвертов о чем-то говорит (а кому не говорит, обращайтесь сюда ).
Я боюсь думать, до чего в следующем году разрастутся нынешние 46 страниц, но - разговор не о том.
365 дней! It's killing me.
Cпасибо, Эль. Если ты это когда-нибудь прочтешь.
суббота, 28 ноября 2009
с любовью и всяческой мерзостью
Сегодня я хочу рассказать одну историю. Может быть, кто-то о ней уже слышал - и тем лучше для них. Конкретно я маловероятно узнала бы ее, если бы не факультет. Находится она здесь, и я искренне советую всем украиноязычным читателям моего блога идти прямо туда, чтобы понять все от начала и до конца.
История эта считается одной из самых грустных в истории американской свободной прессы. Так же, как ее предпосылка - одной из самых ужасных страниц истории Украины.
История эта считается одной из самых грустных в истории американской свободной прессы. Так же, как ее предпосылка - одной из самых ужасных страниц истории Украины.
Это - Джеймс Мейс.
Американец, которого Гарвардский Институт украинистики нанял для исследования Голодомора. Именно благодаря его исследованиям мир узнал о Голодоморе в Украине.
Джеймс Мейс автор вот статьи в газете "День" о двух журналистах: Гарете Джонсе и Уолтере Дюранти. Статью можно рассматривать по-разному: как конкретно журналистское противостоение, или - как более глубокую проблему, никуда не исчезнувшую по сей день, - проблему борьбы правды с неправдой, и вечную диллемму человеческой совести.
В 1921-1933 годах некоторые западные страны отправляли в СССР свои корреспондентов. Отношение к ним было двоякое: с одной стороны, советская власть никак не могла допустить разрушения "коммунистического мифа", все еще надеясь привлечь к себе новых сторонников; с другой, выслать сразу и всех "неугодных" журналистов было бы слишком большим конфузом даже для страны советов. Потому действовали методами конформизма: ты мне, я тебе.
В 1921 году, одним из первых, в СССР был отправлен Уолтер Дюранти.
В среде московской иностранной журналистики Дюранти почти сразу стал живой легендой. Он был хорошо знаком с правилами вышеописанной игры, а потому еще до начала Голодомора был удостоен интервью с самим Сталиным - "Священным Граалем" западной прессы. Позже, в 1932 году Дюранти получил Пулитцеровскую премию за материал о сталинской пятилетке.
Итак, в этот мир московской журналистики, где каждый сам для себя решал дилемму "писать или не писать" попал Гарет Джонс, - перспективный молодой человек, изучавший русский, советник по вопросам внешней политики тогдашнего премьер-министра Великобритании Девида Ллойда Джорджа.
В 1933 году новость о голоде на Украине и в Кубани была известна всем, - и иностранным дипломатам, и журналистам, и простым людям. Потому власть приняла экстренные меры: иностранным корреспондентам было запрещено посещать эти районы.
Расспросив коллег в Москве, - на тех условиях, что их имена не будут упомянуты, - Джонс решил, что стоит нарушить запрет, и купил билет на поезд до этих мест, как частная личность, что не было запрещено. Попав туда, он использовал простой, но логичный метод - сойти с поезда и идти пешком.
Он провел там две недели, прошел около 40 миль, разговаривал с людьми, ночевал в их домах и был охвачен ужасом от увиденного. Вернувшись в Москву он оставил СССР, и первую остановку сделал в Берлине, где ему удалось дать пресс-конференцию и написать серию статей о трагедии, которую он видел собственными глазами. "Я прошел через огромное количество сел и двенадцать колхозов. Везде я слышал плач: "У нас нет хлеба, мы умираем..." ("Манчестер гардиан", 30 марта 1933).
Через несколько дней после появления статьи, иностранные журналисты, работавшие в Москве, обвинили Гарета Джонса в клевете. Более прочих старался Уолтер Дюранти. 31 марта 1933 "Нью-Йорк таймс" напечатали на 13й странице его статью "Россияне голодны, но не умирают от голода.
Гарет Джонс погиб в 1935 году, - говорят, не без участия советских спецслужб. Дальнейшая карьера Дюранти стала постепенным погружением в бедность и забытье. Он умер в 1957 году, от внутреннего кровоизлияния.
Вместо Эпилога
Джеймс Мейс автор вот статьи в газете "День" о двух журналистах: Гарете Джонсе и Уолтере Дюранти. Статью можно рассматривать по-разному: как конкретно журналистское противостоение, или - как более глубокую проблему, никуда не исчезнувшую по сей день, - проблему борьбы правды с неправдой, и вечную диллемму человеческой совести.
В 1921-1933 годах некоторые западные страны отправляли в СССР свои корреспондентов. Отношение к ним было двоякое: с одной стороны, советская власть никак не могла допустить разрушения "коммунистического мифа", все еще надеясь привлечь к себе новых сторонников; с другой, выслать сразу и всех "неугодных" журналистов было бы слишком большим конфузом даже для страны советов. Потому действовали методами конформизма: ты мне, я тебе.
В 1921 году, одним из первых, в СССР был отправлен Уолтер Дюранти.
В среде московской иностранной журналистики Дюранти почти сразу стал живой легендой. Он был хорошо знаком с правилами вышеописанной игры, а потому еще до начала Голодомора был удостоен интервью с самим Сталиным - "Священным Граалем" западной прессы. Позже, в 1932 году Дюранти получил Пулитцеровскую премию за материал о сталинской пятилетке.
Итак, в этот мир московской журналистики, где каждый сам для себя решал дилемму "писать или не писать" попал Гарет Джонс, - перспективный молодой человек, изучавший русский, советник по вопросам внешней политики тогдашнего премьер-министра Великобритании Девида Ллойда Джорджа.
Расспросив коллег в Москве, - на тех условиях, что их имена не будут упомянуты, - Джонс решил, что стоит нарушить запрет, и купил билет на поезд до этих мест, как частная личность, что не было запрещено. Попав туда, он использовал простой, но логичный метод - сойти с поезда и идти пешком.
Он провел там две недели, прошел около 40 миль, разговаривал с людьми, ночевал в их домах и был охвачен ужасом от увиденного. Вернувшись в Москву он оставил СССР, и первую остановку сделал в Берлине, где ему удалось дать пресс-конференцию и написать серию статей о трагедии, которую он видел собственными глазами. "Я прошел через огромное количество сел и двенадцать колхозов. Везде я слышал плач: "У нас нет хлеба, мы умираем..." ("Манчестер гардиан", 30 марта 1933).
Через несколько дней после появления статьи, иностранные журналисты, работавшие в Москве, обвинили Гарета Джонса в клевете. Более прочих старался Уолтер Дюранти. 31 марта 1933 "Нью-Йорк таймс" напечатали на 13й странице его статью "Россияне голодны, но не умирают от голода.
Гарет Джонс погиб в 1935 году, - говорят, не без участия советских спецслужб. Дальнейшая карьера Дюранти стала постепенным погружением в бедность и забытье. Он умер в 1957 году, от внутреннего кровоизлияния.
Вместо Эпилога
с любовью и всяческой мерзостью
Майкл Уэстон снова в сериале, да-да-да. Судя по всему, я - часть мизерного процента тех, кто не хочет, чтобы его персонаж расстался с Кадди.
But - who cares?
But - who cares?
пятница, 27 ноября 2009
с любовью и всяческой мерзостью
Я совершеннейший мизантроп на эти выходные. А если не выходные, то - ближайшие сутки. Непременно.
Не хочу слышать ничего о сценариях, радиожурналистике и смежных вещах. Еще о плохой литературе.
Кстати - пусть это не кажется вам внезапным - о ней.
Сборники "Украинская фантастика 200* года" я не убираю с полки по одной причине: там есть Олди и Дяченко. А хочется, на самом деле. Особенно когда случайно открываю эти сборники на произведениях Андрея Дашкова.
Как пишет Википедия, он - «единственный автор на просторах бывшего Советского Союза который давно, последовательно и успешно работает в жанрах „черной фэнтези“, „ужасов“, остросюжетной мистики и мистико-фантастического психотриллера». Я бы охарактеризовала это иначе. Хоть, по правде, I don´t even like to talk about it (с)
Можно брать какой угодно сюжет. Практически какой угодно. Все зависит от того, как вы решите его подать. Какими сделаете своих героев. Каким сделаете свой мир.
Это не "остросюжетная мистика и мистико-фантастический психотриллер". Это перебирание самых мерзких событий действительности, при полном отсутствие характеров, как таковых. Они могут декламироваться, эти характеры - как "сильные" и иже, но в это не слишком-то веришь. Даже сознание сумасшедшего можно описать совершенно по-разному, оставив по прочтении два совершенно разных "послевкусия". Хвала классике, - теперь я такие выводы делать могу.
Не читайте по утрам советских газет. И Д. тоже не читайте, - вообще никогда. Это, в общем-то, все, что я на самом деле хотела сказать.
Не хочу слышать ничего о сценариях, радиожурналистике и смежных вещах. Еще о плохой литературе.
Кстати - пусть это не кажется вам внезапным - о ней.
Сборники "Украинская фантастика 200* года" я не убираю с полки по одной причине: там есть Олди и Дяченко. А хочется, на самом деле. Особенно когда случайно открываю эти сборники на произведениях Андрея Дашкова.
Как пишет Википедия, он - «единственный автор на просторах бывшего Советского Союза который давно, последовательно и успешно работает в жанрах „черной фэнтези“, „ужасов“, остросюжетной мистики и мистико-фантастического психотриллера». Я бы охарактеризовала это иначе. Хоть, по правде, I don´t even like to talk about it (с)
Можно брать какой угодно сюжет. Практически какой угодно. Все зависит от того, как вы решите его подать. Какими сделаете своих героев. Каким сделаете свой мир.
Это не "остросюжетная мистика и мистико-фантастический психотриллер". Это перебирание самых мерзких событий действительности, при полном отсутствие характеров, как таковых. Они могут декламироваться, эти характеры - как "сильные" и иже, но в это не слишком-то веришь. Даже сознание сумасшедшего можно описать совершенно по-разному, оставив по прочтении два совершенно разных "послевкусия". Хвала классике, - теперь я такие выводы делать могу.
Не читайте по утрам советских газет. И Д. тоже не читайте, - вообще никогда. Это, в общем-то, все, что я на самом деле хотела сказать.
с любовью и всяческой мерзостью
Если мне дорога жизнь и рассудок - пора бы научиться ложиться спать раньше двенадцати.
Пора бы. Ага.
Пора бы. Ага.
четверг, 26 ноября 2009
с любовью и всяческой мерзостью
Не ежик, нет. Не в том смысле.
"Їжачок" - пепельница, полная окурков до такой степени, что возникает невольное сравнение. Где-то был стих, такому душевному состоянию посвященный, - еще в сентябре я снимала "авторское прочтение", впервые открыв, что жизнь без штатива все-таки есть.
Автор сидел, свесив ноги со сцены, сгорбившись. В общем-то, он был лучшим из всех авторов в тот вечер, - и сам это понимал.
"Ну а тепер щось таке плаксиве... бо воно має назву Їжачок. Відразу всім кажу, бо, я не знаю, як у інших, - у мене є такий бзик... Блакитним очам свідомої пам'яті присвячую".
Я измучила всех и каждого поиском настоящести. Тут только один повод для радости - я все-таки не курю.
"Їжачок" - пепельница, полная окурков до такой степени, что возникает невольное сравнение. Где-то был стих, такому душевному состоянию посвященный, - еще в сентябре я снимала "авторское прочтение", впервые открыв, что жизнь без штатива все-таки есть.
Автор сидел, свесив ноги со сцены, сгорбившись. В общем-то, он был лучшим из всех авторов в тот вечер, - и сам это понимал.
"Ну а тепер щось таке плаксиве... бо воно має назву Їжачок. Відразу всім кажу, бо, я не знаю, як у інших, - у мене є такий бзик... Блакитним очам свідомої пам'яті присвячую".
Я измучила всех и каждого поиском настоящести. Тут только один повод для радости - я все-таки не курю.
с любовью и всяческой мерзостью
с любовью и всяческой мерзостью
1. Как показывает опыт, для меня практически равноценно - вести или быть ведомой. Второе даже предпочтительней, - в моей жизни всякий раз получается так, что людей, которым действительно можно положить голову на плечо, не больше двух. Или одного.
2. Ужасно гнусно, когда человеку намекают на его физические недостатки. Или говорят, - без объективных на то причин. Все эти парни, которые "если ты не похудеешь на 5/10/30 кг между нами все кончено". Все эти комментаторы онлайн-сети, страдающие моторным недержанием.
Боже мой, это ведь такая субъективная глупость - красота. И то, что она якобы с собой несет.
3. До п’ятниці треба жити. Сьогодні я хочу жити... (с)
2. Ужасно гнусно, когда человеку намекают на его физические недостатки. Или говорят, - без объективных на то причин. Все эти парни, которые "если ты не похудеешь на 5/10/30 кг между нами все кончено". Все эти комментаторы онлайн-сети, страдающие моторным недержанием.
Боже мой, это ведь такая субъективная глупость - красота. И то, что она якобы с собой несет.
3. До п’ятниці треба жити. Сьогодні я хочу жити... (с)
вторник, 24 ноября 2009
с любовью и всяческой мерзостью
с любовью и всяческой мерзостью
Интересно. Мне третий (четвертый?) раз снится, что я все еще умею играть на скрипке, которая в реальности уже перекочевала из шифоньера в неведомые [мне] дали. Что у меня отчетный концерт. И такое прочее.
Я, конечно, сознаю свою ошибку, - даже во сне. Но сам факт. И ощущения... не из приятных.
Ну и, новость дня - перекрытая плотина. Пробки по сорок минут, пропущенные первые пары и "перспективка". До 20 декабря, - как же это мило.
Мне совсем, совсем не нравится конец этой осени.
Я, конечно, сознаю свою ошибку, - даже во сне. Но сам факт. И ощущения... не из приятных.
Ну и, новость дня - перекрытая плотина. Пробки по сорок минут, пропущенные первые пары и "перспективка". До 20 декабря, - как же это мило.
Мне совсем, совсем не нравится конец этой осени.