с любовью и всяческой мерзостью
За нынешние две пары, час в буфете и пол часа наедине с монитором написалось вот это.
Что-то вроде одноактной пьесы, наверное.
Нехорошо тащить названия у Олдингтона, но мне вдруг - совершенно отдельно от английского общества и критики его, по одному только названию - стало интересно, что произойдёт, если лишить классический сюжет Героя. В буквальном смысле.
К слову: я почти всегда подбираю имена по принципу первого копья, пришедшего в голову; корни нынешних предпочтений проследить несложно.
Смерть героя
СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Действующие лица:
АННА – молодая девушка
АДАМ – мужчина средних лет
ЗАХАРИЯ – мальчик на вид десяти лет
САРРА – пожилая женщина
УБИТЫЙ ГЕРОЙ
Сцена первая (и единственная)
На авансцене лежит мертвый человек: он скорчился в последнем приступе боли, в грудь вонзен нож. Голова человека лежит на коленях у девушки: это Анна. В помутнении сознания она гладит его по волосам, что-то тихо напевая.
На сцену выходят Адам, Захария и Сарра.
АДАМ (обходя Анну с умершим, в замешательстве рассматривает их): Правда, что ли? Умер?
Анна не слышит его. Она продолжает тихо напевать.
АДАМ: И у этой крыша поехала. Ну, блеск.
ЗАХАРИЯ: Толкни её. Проснется, может.
АДАМ: Сам и толкай, раз так хочется.
ЗАХАРИЯ: А вдруг она на меня бросится. Сумасшедшая же.
АДАМ: Меня, значит, не жалко?
ЗАХАРИЯ: Да ты всех раздражаешь. Тебя и так первым убьют.
АДАМ: Наподдать бы тебе.
ЗАХАРИЯ: А ты попробуй!
Адам машет рукой. Отойдя к правой кулисе, садится там, свесив ноги вниз, и время от времени поглядывает на молчаливую парочку.
Сарра подходит к Анне, осторожно обнимая её за плечи.
САРРА: Ну, ну, радость моя. Успокойся. Ничего уже не поделать. Видишь, умер Он.
Анна удивленно поворачивает голову на звук её голоса.
АННА: Он не умер. Конечно, Он не умер. Он просто не может умереть.
САРРА: Аннушка, милая, пойдём. Я тебе чаёк заварю…
АННА: Что ты трогаешь меня. Никуда не пойду, Он же тут сам лежать будет.
Сарра, преодолевая боль в изъеденных ревматизмом ногах, опускается на колени рядом с Анной.
САРРА: Слушай меня: Он умер. Убили его. Всё.
АННА: Зачем ты глупости повторяешь, Сарра? Он не может умереть.
Адам издает слишком громкий нервный смешок. Анна резко поворачивается к нему.
АННА: Что ты? Говори!
ЗАХАРИЯ (вполголоса) : О, о. Пошло дело…
Адам поворачивается к Анне.
АДАМ: Я? Продлеваю жизнь смехом. Не знаю уж, что ещё нам теперь поможет.
Захария подходит к мертвому. Быстрым движением касается его груди, и демонстрирует Анне окровавленную ладонь. Та подается вперед, и мальчик сразу отбегает подальше.
ЗАХАРИЯ: Смотри! Смотри!
АННА: Но…
АДАМ: Он сдох!
АННА:… кто же нас спасёт?..
Анна вновь впадает в свое тихое помешательство. Вздохнув, Адам поднимается, и подходит к ней и умершему. Он делает Захарии знаки, чтобы тот помог, но Захария лишь испуганно качает головой в ответ, оттирая ладонь о штанину.
Адам берет тело за ноги, и оттаскивает его вглубь сцены. Вернувшись обратно, он садится рядом с Анной. Сарра в это время тоже отходит на аръерсцену, тихо позвякивая оттуда чашками: она готовит чай.
АДАМ (Анне): Тебя-то он последней щёлкнет. Может, поспишь пока?
Анна медленно качает головой.
АННА: Он был такой хороший. Добрый. Я не понимаю, почему.
АДАМ: Может, нам нужно умереть. Я даже не особо удивлюсь. Не такие мы праведники, чтобы Боженька нас жалел.
АННА: Да разве в этом дело? Я о том тебе говорю, что Он умер.
ЗАХАРИЯ: Люди умирают. Взрослая уже, пора бы выучить.
АННА: Мальчик, закрой… рот.
ЗАХАРИЯ: Я тебе не мальчик!
АННА: А кто? Молодой человек?
ЗАХАРИЯ: Мне 15!
Анна поднимает брови, поджимает губы, но молчит.
АДАМ: Ему правда 15. Это самое смешное.
Адам начинает нервно смеяться, задыхаясь и едва продыхая.
ЗАХАРИЯ (с отвращением): Как гиена.
Адам снимает туфлю, и швыряет им в Захарию. Тот уворачивается. Адам задумчиво смотрит на вторую, всё ещё обутую ногу. Расшнуровывает туфель на ней, и зашвыривает его куда-то за кулису.
АДАМ: А вы… боитесь Константина?
ЗАХАРИЯ: Нет.
АННА: Да.
ЗАХАРИЯ: Ну, тогда да.
Адам смеется.
АННА: А ты?
АДАМ: Не знаю. Тошнит меня от него. (Пауза) Я имею ввиду, ну до чего же сукин сын мерзкий. Ты видела, как он убивает? (к Анне) Ты видел (к Захарии). Противника-то он благородно прирезал, ножичком. А нас – как мясо на бойне.
ЗАХАРИЯ: На бойне аккуратней.
АДАМ: Спорить не буду.
Входит Сарра. В руках у нее поднос с четырьмя чашками. Все берут себе по одной.
АННА: Мне кажется, вы до сих пор не понимаете, что случилось. Дело не в том, что Константин нас убьет. Мы уже не имеем значения. Он умер.
Захария подфутболивает что-то ногой. Адам смеется.
АДАМ: Ну, пойди, потыкай его палочкой. Вдруг воскреснет.
САРРА: Замолчи, Адам.
АДАМ: Да без проблем.
Все молча пьют чай. Анна, сделав несколько глотков, отставляет чашку, и сидит, обхватив колени.
АННА: Вы Его любили? Хоть немного?
САРРА: Да. Но мне не хочется об этом говорить.
АННА: Почему? Нет, ты права. У меня что-то нервное сейчас. Мне хочется повторять, повторять, повторять Его имя. Говорить о Нем, ни на секунду не забывать. Мне так страшно, Сарра, что – подумай! – всего через десять минут я уже могу не вспоминить о Нем. Он ведь такой хороший был.
Анна плачет, уткнувшись в грудь Сары. Та обнимает её одной рукой, другой осторожно отставляя чашку на пол. Сарра кивает Захарии, чтобы тот сел ближе. Послушавшись, Захария, как звереныш, подбирается поближе к остальным.
САРРА (гладя Анну по голове) : Ты неправильно мыслишь, Анна. Что Он был хороший, я не возражаю. Но разве легче Ему теперь, что ты всю любовь свою выливаешь на одну только Его голову? Он ушел. Мы здесь. Нас ещё четверо.
АННА (поднимая заплаканное лицо) : Я теперь должна перестать Его любить?
САРРА: Нет, конечно, нет. Просто и других не забывай. Не погружайся ты в эту глухую верность тому, кто ушел уже.
АДАМ: Да, Аннушка. Подари мне цветок своей любви!
Анна вскакивает, и убегает вглубь сцены.
ЗАХАРИЯ: Над мертвяком своим сидеть пошла.
АДАМ: Остыл уже небось.
САРРА: Дураки. Два злых дурака.
АДАМ: Мы обычные. Такие, каким нам и должно быть.
САРРА: А ты не думал, что теперь, может, тебе место героя занять нужно?
Адам берет её чашку, внимательно нюхает её содержимое.
АДАМ: Чая своего не перепила, Сарра? Герой? Я?
САРРА: Да, ты.
АДАМ (разводит руками) : Что сказать…
ЗАХАРИЯ: Она с ним там обнимается.
АДАМ: Кто?
ЗАХАРИЯ: Да Анна.
САРРА: Захария, тебе правда 15 лет? Ты считаешь себя взрослым?
Захария кивает.
САРРА: Тогда, будь добр, скажи: зачем ты ведешь себя, как малолетний засранец?
ЗАХАРИЯ (зло): Я думал, ты добрая.
САРРА: Нет, дружок. Я та старуха, которая исходит твою трусливую задницу ремнем, если Константин не придет раньше.
ЗАХАРИЯ: Чтоб ты сдохла.
Адам вздыхает.
Пауза.
АДАМ: А она ему нравится, по-моему. Константину. Могло бы прокатить, не горюй наша Аннушка так отчаянно по своему спасителю.
САРРА: Вот почему, скажи, тебе такой свиньей быть обязательно?
АДАМ: Привычка.
Раздается резкий раскат грома. Свет на сцене начинает мигать, наливаясь красным.
ЗАХАРИЯ: Это он! Это Константин!
АДАМ: Уходим!
ЗАХАРИЯ: Куда, идиот, тут негде спрятаться!
САРРА: Оружие должно было остаться! Нужно найти его!
АДАМ: Да мать машу, почему так быстро-то всё?!
САРРА: Скорее!
Все убегают. Свет мигает ещё сильнее. Гремит гром. Алые отсветы на стенах.
Финальный раскат – и всё затихает.
На сцену выходит, шатаясь, Анна. В руках у неё листок бумаги, частично залитый кровью. Она читает его шепотом себе самой. Пройдя к авансцене, садится, и продолжает читать самой себе.
АННА: Герой, убивший Чудовище, превращается в Чудовище…
На арьерсцене появляется Адам: он несет на руках Захарию. У последнего разорвано горло: вся рубашка залита кровью, но мальчик ещё дышит.
Адам опускает его на пол, заставляет прижать платок к шее, чтобы не текла кровь. Выпрямившись, он продолжает держать в руке деревянный кол, окровавленный с острого конца.
АДАМ (Анне) : Это что, Он оставил?
АННА (опускает листок, и пустым взглядом смотрит в зал): Да, Он.
АДАМ: Где?
АННА: В кармане куртки лежало.
Пауза.
Адам подносит кол к лицу, убирает пальцем оттуда какой-то кровавый ошметок, и снова опускает его вниз.
АДАМ: Я убил Константина.
АННА: А Сарра?
АДАМ: Погибла. (Пауза) Я убил его. Я убил Константина.
АННА: Знаю. Слушай. (Поднимает письмо к глазам, и начинает читать). «Михаил рассказал мне как-то о ребенке, убившем своих родителей. Было ему всего семь, и он вскорости умер сам: от голода, оставшись один в пустом доме. Зачем же он сделал это, спросил я. Может быть, родители относились к нему плохо? Нет, ответил Михаил. Просто у этого ребенка была «черная душа».
Порой мне хочется разодрать собственную грудь, где-нибудь в районе сердца, чтобы самого себя проверить на «черноту». Конечно, это абсурд, и Михаилу стоило бы дать затрещину за такие слова, но дело не в нем. Мы все меняемся по мере того, как пишется наша история. Одна злорадная улыбка не сделает из вас мерзавца, но что, если их будет две? Герой, убивший Чудовище, сам превращается в Чудовище…»
Пауза.
Анна прерывается на несколько секунд. Адам стоит с колом в руке, окаменев. Захария хрипло дышит.
АННА: «…эта формула из сказки, но она действует и на нас. Храбрый юноша, ушедший на войну с захватчиком, возвращается стариком в шрамах. Ему снятся кошмары. Он берет оружие, отправляясь вспахивать поле. Ему до того странно, что он разбивает нос краснощёкому сынку соседей, который три последних года отсиживался в тылу.
Враг мой, Константин, бесконечное количество лет назад – десять, может быть?; сто? – жил по соседству со мной. Он любил подкармливать бродячих псов, лилии своей матери и мою сестру. У него, совершенно определенно, не было никакой «черной души» изначально. Но я должен убить его, иначе он убьет тех, кто вверен в защиту мне. Должен, но не смогу.
Мой враг спросил меня в прошлый раз, верю ли во что-нибудь. Искренне. Пожалуй, теперь могу сказать со всей честностью: да. Этот мир волен выбирать себе Чудовищ. Я не хочу быть одним из них».
Пауза.
АДАМ (удивленно): Так Он бросил нас. Просто бросил…
АННА Ты ничего не понял?
АДАМ: Я понял всё. Этот ублюдок сам подставил грудь под нож. А нам пришлось своими руками разгребать то, что осталось.
АННА: Может, поэтому ты до сих пор и жив?
АДАМ: А Сарра? А Захария?!
Анна переводит взгляд на Захарию, который уже затих. Адам тоже смотрит на него.
АННА: Но ты ведь жив.
Адам хватает Анну за грудки, и приставляет к её шее кол, по-звериному оскалив зубы.
АДАМ: Да я плевать хотел на свою жизнь!
Пауза.
Анна молча смотрит в глаза Адаму.
АННА: Ты знаешь, кто я, Адам. Прекрасная дама. Возлюбленная героя. Ты убил Константина, и теперь герой – ты.
АДАМ: Я не герой. Я Чудовище. Я могу тебя только… съесть.
АННА: Да. Я знаю.
Адам медленно убирает от её шеи кол. Отодвигается, в ознобе поводя плечами.
АДАМ: У тебя ещё остался тот нож? (Пауза) Этим (глядя на кол) не хотелось бы.
АННА: Я не стану тебя убивать.
АДАМ: Но кто-то должен. Я не умею… сам.
АННА: Я тоже.
АДАМ (делая упор на каждое слово): Так какой от тебя толк?! (Пауза) Господь! Разве не для этого тебя придумали? Разве не для этого ты нужна? Так любишь чужие прозрения выискивать, вот, послушай ещё одно: никто не заводит семьи с Прекрасной Дамой. Она не рожает детей, не топит печь, не стирает пеленки. Она заканчивает историю. Она ставит точку. Вот сюда (указывает на свое сердце).
Анна отводит взгляд. Медленным движением она вытаскивает из сапога нож. Становится на колени перед Адамом, нацелив нож на сердце мужчины.
АДАМ: Только быстро. Пожалуйста, быстро.
АННА: Хорошо.
Адам зажмуривает глаза. Его трясет озноб. Анна сжимает рукоятку двумя руками, приближая лезвие ещё на несколько сантиметров.
АДАМ: Я тебе должен сказать…
АННА: Да?
АДАМ: Наверное, теперь это вопрос профессиональный.
АННА: Хорошо, Адам.
АДАМ: Хорошо, Анна. Я тебя люблю.
Анна секунду стоит неподвижно, потом быстро убирает нож, и, поднявшись отступает от Адама. Услышав шорох её шагов, тот открывает глаза.
АДАМ: Что ты?..
АННА: Я не могу. Я найду кого-нибудь. Я обязательно вернусь. Подожди, пожалуйста. Подожди здесь.
АДАМ: Анна, не делай этого. Я прошу тебя. Не уходи…
Анна: Я найду кого-нибудь! Я вернусь!
Анна убегает. Адам сидит на сцене, опустив голову.
ЗАНАВЕС
Что-то вроде одноактной пьесы, наверное.
Нехорошо тащить названия у Олдингтона, но мне вдруг - совершенно отдельно от английского общества и критики его, по одному только названию - стало интересно, что произойдёт, если лишить классический сюжет Героя. В буквальном смысле.
К слову: я почти всегда подбираю имена по принципу первого копья, пришедшего в голову; корни нынешних предпочтений проследить несложно.
Смерть героя
СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Действующие лица:
АННА – молодая девушка
АДАМ – мужчина средних лет
ЗАХАРИЯ – мальчик на вид десяти лет
САРРА – пожилая женщина
УБИТЫЙ ГЕРОЙ
Сцена первая (и единственная)
На авансцене лежит мертвый человек: он скорчился в последнем приступе боли, в грудь вонзен нож. Голова человека лежит на коленях у девушки: это Анна. В помутнении сознания она гладит его по волосам, что-то тихо напевая.
На сцену выходят Адам, Захария и Сарра.
АДАМ (обходя Анну с умершим, в замешательстве рассматривает их): Правда, что ли? Умер?
Анна не слышит его. Она продолжает тихо напевать.
АДАМ: И у этой крыша поехала. Ну, блеск.
ЗАХАРИЯ: Толкни её. Проснется, может.
АДАМ: Сам и толкай, раз так хочется.
ЗАХАРИЯ: А вдруг она на меня бросится. Сумасшедшая же.
АДАМ: Меня, значит, не жалко?
ЗАХАРИЯ: Да ты всех раздражаешь. Тебя и так первым убьют.
АДАМ: Наподдать бы тебе.
ЗАХАРИЯ: А ты попробуй!
Адам машет рукой. Отойдя к правой кулисе, садится там, свесив ноги вниз, и время от времени поглядывает на молчаливую парочку.
Сарра подходит к Анне, осторожно обнимая её за плечи.
САРРА: Ну, ну, радость моя. Успокойся. Ничего уже не поделать. Видишь, умер Он.
Анна удивленно поворачивает голову на звук её голоса.
АННА: Он не умер. Конечно, Он не умер. Он просто не может умереть.
САРРА: Аннушка, милая, пойдём. Я тебе чаёк заварю…
АННА: Что ты трогаешь меня. Никуда не пойду, Он же тут сам лежать будет.
Сарра, преодолевая боль в изъеденных ревматизмом ногах, опускается на колени рядом с Анной.
САРРА: Слушай меня: Он умер. Убили его. Всё.
АННА: Зачем ты глупости повторяешь, Сарра? Он не может умереть.
Адам издает слишком громкий нервный смешок. Анна резко поворачивается к нему.
АННА: Что ты? Говори!
ЗАХАРИЯ (вполголоса) : О, о. Пошло дело…
Адам поворачивается к Анне.
АДАМ: Я? Продлеваю жизнь смехом. Не знаю уж, что ещё нам теперь поможет.
Захария подходит к мертвому. Быстрым движением касается его груди, и демонстрирует Анне окровавленную ладонь. Та подается вперед, и мальчик сразу отбегает подальше.
ЗАХАРИЯ: Смотри! Смотри!
АННА: Но…
АДАМ: Он сдох!
АННА:… кто же нас спасёт?..
Анна вновь впадает в свое тихое помешательство. Вздохнув, Адам поднимается, и подходит к ней и умершему. Он делает Захарии знаки, чтобы тот помог, но Захария лишь испуганно качает головой в ответ, оттирая ладонь о штанину.
Адам берет тело за ноги, и оттаскивает его вглубь сцены. Вернувшись обратно, он садится рядом с Анной. Сарра в это время тоже отходит на аръерсцену, тихо позвякивая оттуда чашками: она готовит чай.
АДАМ (Анне): Тебя-то он последней щёлкнет. Может, поспишь пока?
Анна медленно качает головой.
АННА: Он был такой хороший. Добрый. Я не понимаю, почему.
АДАМ: Может, нам нужно умереть. Я даже не особо удивлюсь. Не такие мы праведники, чтобы Боженька нас жалел.
АННА: Да разве в этом дело? Я о том тебе говорю, что Он умер.
ЗАХАРИЯ: Люди умирают. Взрослая уже, пора бы выучить.
АННА: Мальчик, закрой… рот.
ЗАХАРИЯ: Я тебе не мальчик!
АННА: А кто? Молодой человек?
ЗАХАРИЯ: Мне 15!
Анна поднимает брови, поджимает губы, но молчит.
АДАМ: Ему правда 15. Это самое смешное.
Адам начинает нервно смеяться, задыхаясь и едва продыхая.
ЗАХАРИЯ (с отвращением): Как гиена.
Адам снимает туфлю, и швыряет им в Захарию. Тот уворачивается. Адам задумчиво смотрит на вторую, всё ещё обутую ногу. Расшнуровывает туфель на ней, и зашвыривает его куда-то за кулису.
АДАМ: А вы… боитесь Константина?
ЗАХАРИЯ: Нет.
АННА: Да.
ЗАХАРИЯ: Ну, тогда да.
Адам смеется.
АННА: А ты?
АДАМ: Не знаю. Тошнит меня от него. (Пауза) Я имею ввиду, ну до чего же сукин сын мерзкий. Ты видела, как он убивает? (к Анне) Ты видел (к Захарии). Противника-то он благородно прирезал, ножичком. А нас – как мясо на бойне.
ЗАХАРИЯ: На бойне аккуратней.
АДАМ: Спорить не буду.
Входит Сарра. В руках у нее поднос с четырьмя чашками. Все берут себе по одной.
АННА: Мне кажется, вы до сих пор не понимаете, что случилось. Дело не в том, что Константин нас убьет. Мы уже не имеем значения. Он умер.
Захария подфутболивает что-то ногой. Адам смеется.
АДАМ: Ну, пойди, потыкай его палочкой. Вдруг воскреснет.
САРРА: Замолчи, Адам.
АДАМ: Да без проблем.
Все молча пьют чай. Анна, сделав несколько глотков, отставляет чашку, и сидит, обхватив колени.
АННА: Вы Его любили? Хоть немного?
САРРА: Да. Но мне не хочется об этом говорить.
АННА: Почему? Нет, ты права. У меня что-то нервное сейчас. Мне хочется повторять, повторять, повторять Его имя. Говорить о Нем, ни на секунду не забывать. Мне так страшно, Сарра, что – подумай! – всего через десять минут я уже могу не вспоминить о Нем. Он ведь такой хороший был.
Анна плачет, уткнувшись в грудь Сары. Та обнимает её одной рукой, другой осторожно отставляя чашку на пол. Сарра кивает Захарии, чтобы тот сел ближе. Послушавшись, Захария, как звереныш, подбирается поближе к остальным.
САРРА (гладя Анну по голове) : Ты неправильно мыслишь, Анна. Что Он был хороший, я не возражаю. Но разве легче Ему теперь, что ты всю любовь свою выливаешь на одну только Его голову? Он ушел. Мы здесь. Нас ещё четверо.
АННА (поднимая заплаканное лицо) : Я теперь должна перестать Его любить?
САРРА: Нет, конечно, нет. Просто и других не забывай. Не погружайся ты в эту глухую верность тому, кто ушел уже.
АДАМ: Да, Аннушка. Подари мне цветок своей любви!
Анна вскакивает, и убегает вглубь сцены.
ЗАХАРИЯ: Над мертвяком своим сидеть пошла.
АДАМ: Остыл уже небось.
САРРА: Дураки. Два злых дурака.
АДАМ: Мы обычные. Такие, каким нам и должно быть.
САРРА: А ты не думал, что теперь, может, тебе место героя занять нужно?
Адам берет её чашку, внимательно нюхает её содержимое.
АДАМ: Чая своего не перепила, Сарра? Герой? Я?
САРРА: Да, ты.
АДАМ (разводит руками) : Что сказать…
ЗАХАРИЯ: Она с ним там обнимается.
АДАМ: Кто?
ЗАХАРИЯ: Да Анна.
САРРА: Захария, тебе правда 15 лет? Ты считаешь себя взрослым?
Захария кивает.
САРРА: Тогда, будь добр, скажи: зачем ты ведешь себя, как малолетний засранец?
ЗАХАРИЯ (зло): Я думал, ты добрая.
САРРА: Нет, дружок. Я та старуха, которая исходит твою трусливую задницу ремнем, если Константин не придет раньше.
ЗАХАРИЯ: Чтоб ты сдохла.
Адам вздыхает.
Пауза.
АДАМ: А она ему нравится, по-моему. Константину. Могло бы прокатить, не горюй наша Аннушка так отчаянно по своему спасителю.
САРРА: Вот почему, скажи, тебе такой свиньей быть обязательно?
АДАМ: Привычка.
Раздается резкий раскат грома. Свет на сцене начинает мигать, наливаясь красным.
ЗАХАРИЯ: Это он! Это Константин!
АДАМ: Уходим!
ЗАХАРИЯ: Куда, идиот, тут негде спрятаться!
САРРА: Оружие должно было остаться! Нужно найти его!
АДАМ: Да мать машу, почему так быстро-то всё?!
САРРА: Скорее!
Все убегают. Свет мигает ещё сильнее. Гремит гром. Алые отсветы на стенах.
Финальный раскат – и всё затихает.
На сцену выходит, шатаясь, Анна. В руках у неё листок бумаги, частично залитый кровью. Она читает его шепотом себе самой. Пройдя к авансцене, садится, и продолжает читать самой себе.
АННА: Герой, убивший Чудовище, превращается в Чудовище…
На арьерсцене появляется Адам: он несет на руках Захарию. У последнего разорвано горло: вся рубашка залита кровью, но мальчик ещё дышит.
Адам опускает его на пол, заставляет прижать платок к шее, чтобы не текла кровь. Выпрямившись, он продолжает держать в руке деревянный кол, окровавленный с острого конца.
АДАМ (Анне) : Это что, Он оставил?
АННА (опускает листок, и пустым взглядом смотрит в зал): Да, Он.
АДАМ: Где?
АННА: В кармане куртки лежало.
Пауза.
Адам подносит кол к лицу, убирает пальцем оттуда какой-то кровавый ошметок, и снова опускает его вниз.
АДАМ: Я убил Константина.
АННА: А Сарра?
АДАМ: Погибла. (Пауза) Я убил его. Я убил Константина.
АННА: Знаю. Слушай. (Поднимает письмо к глазам, и начинает читать). «Михаил рассказал мне как-то о ребенке, убившем своих родителей. Было ему всего семь, и он вскорости умер сам: от голода, оставшись один в пустом доме. Зачем же он сделал это, спросил я. Может быть, родители относились к нему плохо? Нет, ответил Михаил. Просто у этого ребенка была «черная душа».
Порой мне хочется разодрать собственную грудь, где-нибудь в районе сердца, чтобы самого себя проверить на «черноту». Конечно, это абсурд, и Михаилу стоило бы дать затрещину за такие слова, но дело не в нем. Мы все меняемся по мере того, как пишется наша история. Одна злорадная улыбка не сделает из вас мерзавца, но что, если их будет две? Герой, убивший Чудовище, сам превращается в Чудовище…»
Пауза.
Анна прерывается на несколько секунд. Адам стоит с колом в руке, окаменев. Захария хрипло дышит.
АННА: «…эта формула из сказки, но она действует и на нас. Храбрый юноша, ушедший на войну с захватчиком, возвращается стариком в шрамах. Ему снятся кошмары. Он берет оружие, отправляясь вспахивать поле. Ему до того странно, что он разбивает нос краснощёкому сынку соседей, который три последних года отсиживался в тылу.
Враг мой, Константин, бесконечное количество лет назад – десять, может быть?; сто? – жил по соседству со мной. Он любил подкармливать бродячих псов, лилии своей матери и мою сестру. У него, совершенно определенно, не было никакой «черной души» изначально. Но я должен убить его, иначе он убьет тех, кто вверен в защиту мне. Должен, но не смогу.
Мой враг спросил меня в прошлый раз, верю ли во что-нибудь. Искренне. Пожалуй, теперь могу сказать со всей честностью: да. Этот мир волен выбирать себе Чудовищ. Я не хочу быть одним из них».
Пауза.
АДАМ (удивленно): Так Он бросил нас. Просто бросил…
АННА Ты ничего не понял?
АДАМ: Я понял всё. Этот ублюдок сам подставил грудь под нож. А нам пришлось своими руками разгребать то, что осталось.
АННА: Может, поэтому ты до сих пор и жив?
АДАМ: А Сарра? А Захария?!
Анна переводит взгляд на Захарию, который уже затих. Адам тоже смотрит на него.
АННА: Но ты ведь жив.
Адам хватает Анну за грудки, и приставляет к её шее кол, по-звериному оскалив зубы.
АДАМ: Да я плевать хотел на свою жизнь!
Пауза.
Анна молча смотрит в глаза Адаму.
АННА: Ты знаешь, кто я, Адам. Прекрасная дама. Возлюбленная героя. Ты убил Константина, и теперь герой – ты.
АДАМ: Я не герой. Я Чудовище. Я могу тебя только… съесть.
АННА: Да. Я знаю.
Адам медленно убирает от её шеи кол. Отодвигается, в ознобе поводя плечами.
АДАМ: У тебя ещё остался тот нож? (Пауза) Этим (глядя на кол) не хотелось бы.
АННА: Я не стану тебя убивать.
АДАМ: Но кто-то должен. Я не умею… сам.
АННА: Я тоже.
АДАМ (делая упор на каждое слово): Так какой от тебя толк?! (Пауза) Господь! Разве не для этого тебя придумали? Разве не для этого ты нужна? Так любишь чужие прозрения выискивать, вот, послушай ещё одно: никто не заводит семьи с Прекрасной Дамой. Она не рожает детей, не топит печь, не стирает пеленки. Она заканчивает историю. Она ставит точку. Вот сюда (указывает на свое сердце).
Анна отводит взгляд. Медленным движением она вытаскивает из сапога нож. Становится на колени перед Адамом, нацелив нож на сердце мужчины.
АДАМ: Только быстро. Пожалуйста, быстро.
АННА: Хорошо.
Адам зажмуривает глаза. Его трясет озноб. Анна сжимает рукоятку двумя руками, приближая лезвие ещё на несколько сантиметров.
АДАМ: Я тебе должен сказать…
АННА: Да?
АДАМ: Наверное, теперь это вопрос профессиональный.
АННА: Хорошо, Адам.
АДАМ: Хорошо, Анна. Я тебя люблю.
Анна секунду стоит неподвижно, потом быстро убирает нож, и, поднявшись отступает от Адама. Услышав шорох её шагов, тот открывает глаза.
АДАМ: Что ты?..
АННА: Я не могу. Я найду кого-нибудь. Я обязательно вернусь. Подожди, пожалуйста. Подожди здесь.
АДАМ: Анна, не делай этого. Я прошу тебя. Не уходи…
Анна: Я найду кого-нибудь! Я вернусь!
Анна убегает. Адам сидит на сцене, опустив голову.
ЗАНАВЕС
@темы: живые-во-мне
-
-
23.10.2011 в 00:23-
-
23.10.2011 в 00:38-
-
23.10.2011 в 00:44-
-
23.10.2011 в 00:50-
-
27.10.2011 в 15:49если честно, анализировать не умею, но вот в частности это очень понравилось, особенно если проговаривать вслух, это - потому что есть подозрение, что на самолм деле все так.
Но вот вопрос: а есть ли третий путь? Или только убить или убитым быть?
или я ничего не поняла(-
-
27.10.2011 в 16:07Но вот вопрос: а есть ли третий путь? Или только убить или убитым быть?
Понимаешь, какое дело. Они все персонажи по определению. Так что, даже если третий путь и есть, они его увидеть не могут. Адама хватает только на то, чтобы перешагнуть через собственный ярлык "крестьянина", но это максимум. История подталкивает его к самоустранению.
-
-
27.10.2011 в 16:12