Весь последний сезон ДК воспринимается мной не иначе, как последовательный список притч.
Исключая лишь провальный "Night Terrors", и несуразный "The Curse of the Black Spot" - я даже могу рассказать вам, что настолько глубокого в шестисезонных эпизодах вижу.

The Impossible Astronaut - притча о Боге, который умер. Не сменил обличье, не умер-воскрес, а просто упал на горчичный песок, раскинув руки крестом, и не поднялся больше.
Мне всё равно, был ли это настоящий Доктор, гангер-двойник, или после переписанная версия времени. Достаточно того, что это случилось. От этой смерти начинается специфический привкус всего сезона, когда мы понимаем, что с нами не шутят, не заигрывают, и ничего не обещают. Просто предлагают наблюдать путь длиной в тринадцать серий к одному общеизвестному холму.

The Doctor's Wife - притча о прощении, которое никогда не случается легко. Доктор, уничтоживший свою расу, всю веру вкладывает в тень надежды, подаренной сообщением Корсара. Конечно, никто в действительности не выжил. Конечно, его не простят. Вот, разве что, дадут новый облик старому другу, возлюбленной и самому близкому существу - но только на пару часов.
Начало длинной вереницы напоминаний о вине.

The Rebel Flesh & The Almost People - притча о поиске истины. Кого спасать, если правды две? Кому довериться, если перед тобой два Волшебника - один из плоти, а другой из Плоти? Что первично - физическая оболочка, или разум, её наполняющий?
Жутко, жутко выматывал меня там диалог Эми с двумя Докторами. "-Извини, но ты вроде как Доктор наполовину, так что... / Быть Доктором наполовину - это почти что не быть Доктором вообще!".
Лицом к лицу лица не увидать. Обоюдная ошибка не узнавания - и начало чеканной безжалостности Одиннадцатого. Убить Эми-плоть, чтобы найти Эми-настоящую; захлопнуть дверь перед Эми-чере-36-лет, чтобы спасти Эми-нынешнюю; оставить Пондов-Уильямсов в доме с синей дверью и красной машиной, чтобы попросту... сохранить. Дать дышать воздухом. Жить.

A Good Man Goes to War - очередной виток притчи о Викториусе. Это кураж на грани комплекса Бога, молниеносная и бескровная победа. Это "Amelia Pond, get your coat!" - пять главных слов, которые хорошо бы услышать каждой спасаемой.
Вот только после - головокружительное фиаско: смерть, смерть, и отступившая на шаг Эми. Появление Ривер тут, как пощёчина сверх меры, но её гениальный диалог с Доктором, за минуту которого Одиннадцатый успевает захлебнуться в собственной вине, перейти в глухую ярость, и вдруг прозреть - потому что "I am telling you" - прекрасная история любви, которой этот таймлорд достоин, и за которую ещё будет платить.
Короткий вздох перед горестями второй половины сезона. Ведь поражение на Demon's Run - только преддверие будущих потерь.

Let's Kill Hitler - самая, пожалуй, прозрачная аллюзия на новозаветную мораль. Та самая другая щека.
Одиннадцатый жесток не потому, что растерял гуманизм Десятого; он просто слишком хорошо знает ему цену. Те, кого нужно спасти без сантиментов, останутся за закрытой дверью. Те, кто знал только плохое, получат пример хорошего, пусть даже ценой его жизни.
Этот Доктор не любит себя. Ему неуютно в себе, ему муторно от обилия вины, и не так уж важно придерживаться назначенной даты смерти, если она всё равно неизбежна.
Лишь-бы-ты-стала-лучше. Но я повторяюсь.

The Girl Who Waited - притча о том, чего изменить нельзя.
Вы ещё не поняли, почему бестолковый таймлайн Ривер не перепишут? Её матери дали произнести это вслух: прожив тридцать шесть лет наедине с собой, вытерпев столько бед и лишений, до черта трудно отказаться от них. Плохая жизнь - тоже жизнь, что бы не думали вечно опаздывающие спасители.
Ещё это, конечно, притча о вине. О том, каково это - услышать, что виноват, без эвфемизмов и обиняков. Медленно, медленно Одиннадцатый подбирается к апогею собственной жизни.

The God Complex - притча о гордыне.
Как трудно перестать раздавать счастье всем, и чтобы никто не ушел обиженным, если под рукой всё пространство и время. Доктор говорит Рите об этом, и тут же улыбается: когда выберемся, покажу тебе такую планету...
Одиннадцатый стоит любви. Он совершенно определенно её стоит. Но в тот момент, когда он сам согласится с этим, придёт Викториус.