Orangee Lolita, чьи стихи я читаю, но никогда не знаю, как сказать об этом. Поздравляю. Ты вот, к примеру, знаешь, что почти такими же розами цветет весь наш Проспект.)

Пятнадцать минут двенадцатого, а я только что дочитала "16-й день Хэпворта, 1924 года"
И понимаю, что теперь мне обьяснили всё.
Последнее из опубликованных произведений Сэлинджера, - он действительно сказал в нем то, чего не говорил раньше (в настолько полной мере). Что мы должны были знать о Глассах.
Единственный рассказ, который наглядно, из первых, если желаете, уст, подтверждает, что Симор тоже очень любил Бадди - и не просто любил, восхищался.
Насколько по-разному звучит их язык. Симор пишет легче, у него больше важных фраз, - у Бадди нужно продираться сквозь текст, чтобы их найти. Но это, конечно, обусловлено тем, что Уэйб пишет о человеке, безумно ему дорогом, только о нем, и - мой замечательный брат высказал недавно совершенно правильную мысль: "И потом, не представляю, как можно человека несумбурно охарактеризовать".
Симор - это Тедди. Верней, Тедди - это Симор. Маленький мальчик, чьй "канал предвидения" в голове ещё не закрылся; мальчик, знающий, когда он умрет, сумевший увидеть младшего брата уже взрослым мужчиной за печатной машинкой... Я окончательно разгадала ещё один из "Девяти рассказов", хоть загадок там по-прежнему больше, чем ответов.
Как он замечательно мыслит. Даже восхитительно, - Холден, наверное, возненавидел бы меня за такие эпитеты, но не о Холдене сейчас речь.
"Бог мой, Тебя не разберешь, слава Богу! Я люблю Тебя еще больше! Мои сомнительные услуги всегда в Твоем распоряжении!" (с)
...это можно цитировать бесконечно. Каждую строку, каждую фразу.
Конкретно сейчас мне в память врезалась молитва, которую он предлагал Бу-Бу. "Я, маленькая девочка, легла спать и сейчас засну. Слово Бог мне в настоящее время поперек горла, потому что им постоянно, хотя, возможно, что и от чистого сердца, пользуются мои подружки Лотта Давилья и Марджори Херзберг, а я их считаю довольно подлыми и врушками от начала и до конца. Я молюсь безымянному знаку совершенства, пусть лучше вообще не имеющему формы и всяких несуразных признаков (...) "
Или это:
"каждый человек – мужчина, женщина или ребенок, – допустим, после двадцати одного года, ну самое большее после тридцати, решаясь на ответственный шаг в своей жизни, должен сначала посоветоваться с определенными людьми, живыми или умершими, которых он любит. В список таких людей, запомните ради Бога, ни в коем случае не следует включать тех, кем просто восхищаешься до безумия. Если это лицо или творения этого лица не внушили вам любви, неизъяснимой радости и негасимого сердечного тепла, его следует безжалостно вычеркнуть из списка! (...)
Я хочу прочесть это в оригинале. Хочу узнать, действительно ли он называл Бесси "голубкой", и как это звучало на английском. Действительно ли главную опасность и трудность для Леса представляли протянутые слоги, рифмующиеся со словом «май», и действительно ли это был май, may.
Я ужасно много чего хочу. Мне ужасно важно не спутать, не растерять вот это, главное - в своем представлении о каждом из Глассов.
Ведь главное в Сэлинджере - не язык и не стиль, как пишут некоторые (сейчас я вроде как обладаю моральным правом с ними не согласиться). Его нужно разгадывать, вот что главное. Над ним нужно думать, всерьез и долго. А после понимать, что истина, черт её дери, как всегда, лежала на поверхности.