с любовью и всяческой мерзостью
Сходила в областную библиотеку. Поиск литературы по журналистским концептам плавным образом перешел в отдел советского кинематографа, а там уже было рукой подать до известных имён.
Знаете, после статей в "Искусстве кино" уже не получается видеть в "Иване Грозном" исключительно трэш, угар и содомию, или - как в моём случае - такуюкрасивуюсъемку1 и такихкрасивыхактёров11. Дальше - выдержки из статьи Владислава Цукермана "Двойная "мышеловка" или Самоубийство фильмом", плюс что-то там от меня.
- Весь фильм построен на ловушках. Две самые большие из них - это "Пещное действо" и "Пир опричников". Причем ловушки двойные, поскольку попадают в них те, кто их расставляет. Сам фильм - ловушка для главного поставщика госзаказов в Той Самой Стране;
-Особая, необычная для кино театральность "Ивана Грозного", конечно же, явление известное. Сам Эйзенштейн писал, что никогда бы в ранние годы своего творчества, когда он боролся за реализм фильмов почти документальный, исключающий даже профессионального актёра, не мог предположить, что сделает фильм, побивающий рекорды использования "оперных бород", наклеек, тяжелых пластических гримов и парчовых боярских костюмов. В самом деле: то, что в современных рецензиях называют "обычной для того времени театральностью" (я и сама грешна), для Эйзенштейна обычным не было. В том же "Александре Невском" актёры ведут себя гораздо более естественно;
-"Пещное действо" очень напоминает сцену "Мышеловки" из Гамлета. Театр используется в качестве ловушки. Цукерман вообще настаивает на том, что весь фильм построен на таких ловушках, и с ним сложно не согласиться.
-В начале фильма Иван восходит на специальный помост, возвышаясь над всеми. В дальнейшем он часто показывается стоящим на разного рода помостах. Мне вдруг расхотелось хихикать на этих патетичных сценах, теперь.
-Драматургия фильма сама по себе подчеркнуто, демонстративно театральна. Она явно напоминает пьесы Шекспира. Множество разнородный событий происходят во время одной, связанной единством времени и пространства, сцены. Например: свадьба Ивана переходит в народный бунт, затем в объявление войны с Казанью.
Понимаете, из этого происходит очень важное следствие: не было никакого взрыва болотного газа между 44-м и 45-м годом, и Эйзенштейн не по воле случая снял вторую часть так, что она оказалась в опале. Он к этому шел, планомерно готовя себя к "самоубийству фильмом". "Заговор бояр" полностью зеркалит первую серию, выворачивая в сторону притчи то, что казалось вначале бодрым пересказом правления Грозного царя.
Ещё в статье было сказано о чашах; сколько раз этот концепт, в самом деле, возникает по ходу действия. Отпивает из свадебного кубка Анастасия, принимая судьбу служения, от которой и погибнет. Подталкивает чашу с ядом Ефросинья, а на ней - обращали вы внимание? - изображена Алконост. Шепчет царь, витая среди собственных первопрестольных визий - "Да минует меня чаша сия!", и голос Фёдора резко отвечает тут же - "Не минует!".
Кстати,в-сто-двадцать-пятый ещё раз о Федоре: прочла сценарий к "Гибели Басмановых".
Ну, да. Ещё одна ловушка: "Родного отца не пожалел, Федор. Как же меня жалеть-защищать станешь?.."
Но это лучше всего, что я могла ожидать, и даже успокаивает определённым образом.
Я перешла на тот уровень любви, где фильм можно режиссировать в собственном сознании. Виват мне.
Знаете, после статей в "Искусстве кино" уже не получается видеть в "Иване Грозном" исключительно трэш, угар и содомию, или - как в моём случае - такуюкрасивуюсъемку1 и такихкрасивыхактёров11. Дальше - выдержки из статьи Владислава Цукермана "Двойная "мышеловка" или Самоубийство фильмом", плюс что-то там от меня.
- Весь фильм построен на ловушках. Две самые большие из них - это "Пещное действо" и "Пир опричников". Причем ловушки двойные, поскольку попадают в них те, кто их расставляет. Сам фильм - ловушка для главного поставщика госзаказов в Той Самой Стране;
-Особая, необычная для кино театральность "Ивана Грозного", конечно же, явление известное. Сам Эйзенштейн писал, что никогда бы в ранние годы своего творчества, когда он боролся за реализм фильмов почти документальный, исключающий даже профессионального актёра, не мог предположить, что сделает фильм, побивающий рекорды использования "оперных бород", наклеек, тяжелых пластических гримов и парчовых боярских костюмов. В самом деле: то, что в современных рецензиях называют "обычной для того времени театральностью" (я и сама грешна), для Эйзенштейна обычным не было. В том же "Александре Невском" актёры ведут себя гораздо более естественно;
-"Пещное действо" очень напоминает сцену "Мышеловки" из Гамлета. Театр используется в качестве ловушки. Цукерман вообще настаивает на том, что весь фильм построен на таких ловушках, и с ним сложно не согласиться.
-В начале фильма Иван восходит на специальный помост, возвышаясь над всеми. В дальнейшем он часто показывается стоящим на разного рода помостах. Мне вдруг расхотелось хихикать на этих патетичных сценах, теперь.
-Драматургия фильма сама по себе подчеркнуто, демонстративно театральна. Она явно напоминает пьесы Шекспира. Множество разнородный событий происходят во время одной, связанной единством времени и пространства, сцены. Например: свадьба Ивана переходит в народный бунт, затем в объявление войны с Казанью.
Понимаете, из этого происходит очень важное следствие: не было никакого взрыва болотного газа между 44-м и 45-м годом, и Эйзенштейн не по воле случая снял вторую часть так, что она оказалась в опале. Он к этому шел, планомерно готовя себя к "самоубийству фильмом". "Заговор бояр" полностью зеркалит первую серию, выворачивая в сторону притчи то, что казалось вначале бодрым пересказом правления Грозного царя.
Ещё в статье было сказано о чашах; сколько раз этот концепт, в самом деле, возникает по ходу действия. Отпивает из свадебного кубка Анастасия, принимая судьбу служения, от которой и погибнет. Подталкивает чашу с ядом Ефросинья, а на ней - обращали вы внимание? - изображена Алконост. Шепчет царь, витая среди собственных первопрестольных визий - "Да минует меня чаша сия!", и голос Фёдора резко отвечает тут же - "Не минует!".
Кстати,
Ну, да. Ещё одна ловушка: "Родного отца не пожалел, Федор. Как же меня жалеть-защищать станешь?.."
Но это лучше всего, что я могла ожидать, и даже успокаивает определённым образом.
Я перешла на тот уровень любви, где фильм можно режиссировать в собственном сознании. Виват мне.